Вверх страницы
Вниз страницы

Vampire: the Masquerade - Belfast

Информация о пользователе

Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.


Вы здесь » Vampire: the Masquerade - Belfast » Принятые персонажи » Thomas Ashton Gilmore


Thomas Ashton Gilmore

Сообщений 1 страница 4 из 4

1

1. Имя.
Томас Эштон Гилмор | Thomas Ashton Gilmore

2. Возраст.
28 лет. Становление произошло совсем недавно

3. Пол.
Мужской

4. Имя сира/домитора.
Джулия МакДермотт

5. Поколение.
Девятое

6. Клан, статус.
Малкавиан; неонат, Камарилья.

7. Внешность.
Высокий, статный и широкоплечий, Томас - сильный и выносливый боец. Чуть выше шести футов ростом и в весе не менее двухсот фунтов, кареглазый брюнет. В университете он был одним из лучших боксеров в секции и часто занимал призовые места в соревнованиях, как внутри заведения, так и между университетами. Природа дала ему отличное тело, которое он не поленился натренировать. Работа, требующая от него постоянного движения и активной борьбы, держит его в тонусе, не давая расслабиться и обрюзгнуть.
К примечательным чертам его внешности можно отнести вечно красные глаза, покрытые сеточкой видимых капилляров - как следствие полученных ожогов и перенесенной слепоты. Частые недосыпания и сбитый график сна дополняют эту картинку большими синеватыми мешками под глазами, что вкупе с перманентно красноватыми белками, придает ему вид хронически усталого человека. Нахмуренные, сведенные к переносице брови, пронзительный, постоянно озирающийся взгляд завершают образ смертельно уставшего человека.
Часто одет небрежно и не придает своей внешности надлежащего внимания, следя лишь за тем, чтобы одежда была чиста, по погоде и максимально практична при его работе.

8. Характер.
Человек, на чью долю выпали самые невыносимые испытания, чья прочность проверялась самыми изощренными методами, которая могла только применить судьба, не может не измениться под влиянием тех ужасов, которые ему преподносит жизнь. Так и Томас Эштон Гилмор, прочивший себе судьбу мирного ученого или преподавателя кафедры в университете, оказался втянут в водоворот войны, перемоловший его личность и извративший его душу. Чтобы выжить в том пекле, ему пришлось подстраиваться под новые условия существования, под те правила, которые диктовала смерть. Каждый день был вызовом, каждый день был игрой на выживание, когда его жизнь зависела только от случая и удачи. Нужно было забыть о доме, о будущем, обо всем – и сосредоточиться на войне, уметь чувствовать холодное, промозглое дыхание смерти и уметь уходить от нее, вовремя падать в воронки, вовремя вставать и бежать. Нужно было отточить свое тело, всецело довериться своим инстинктам, предчувствовать удар в штыковой атаке, смотреть по сторонам и находить тех, кто был сосредоточен именно на тебе в момент, когда вокруг кишело сражение, когда солдаты, месяцами гниющие в траншее, бежали навстречу врагу позабыв обо всем, и только пропитанные страхом, яростью и гневом, гонимые приказом и слепой ненавистью, начинали вакханалию рукопашной битвы. Война изменила его и втянула в себя так сильно, что для Гилмора она стала нормой существования. Это как глубоководные рыбы – они живут на таких глубинах, когда всех прочих раздавило бы чудовищным давлением, это их среда обитания. Но стоит поднять их на глубину меньшую, чем привычная, и их начнет убивать давление, разрывающее изнутри. Так и Гилмор в мирной жизни оказался, как чудовище с глубин, – ему некуда было выплескивать свою энергию, негде применять те самые навыки, что спасали его жизни и убивали других. Это разрывало его. Таким образом, он бросил мирную жизнь и карьеру ученого, предпочтя полную опасностей стезю детектива Сыскного Агентства Пинкертона.

Хладнокровный и исполнительный детектив редко бывает разговорчив и все свои переживания держит внутри себя, не давая отразиться внешне хоть чему-либо. Его мысли и эмоции – закрытая книга для всех. Он человек, ориентированный на свой внутренний мир, полный рефлексии и самоанализа, витиеватых мыслей и длинных логических цепочек, изобилующих ветвистыми причинно-следственными узами; именно в этом хаосе свободомыслия и рождаются те догадки, позволяющие ему вычислять и находить преступников, раскрывать их умысел и выводить на чистую воду.
Умен и эрудирован; интеллектуал, свободное время проводящий за книгами и по-прежнему следящий как за новостями из мира физики, так и за успехами своего друга Брэгга, получившего в 1915 году Нобелевскую премию.

Осторожный и скрытный, как в силу своего характера, так и по необходимости своей работы, Гилмор предпочитает действовать аккуратно и максимально бесшумно, привлекая к себе как можно меньше внимания. Его характерная черта – проводить расследование тихо, как охотник, или, вернее, хищник, крадущийся к своей жертве, а затем в короткой, но яркой и кровопролитной стычке одержать верх. Томас отличный стрелок с богатым арсеналом личного стрелкового оружия. Предпочитает пистолеты и револьверы, хотя иногда, конечно, не обойтись и без карабинов и винтовок, которыми также отлично владеет.

После обращения стал параноидальным маньяком, видящим везде и всюду угрозу. Буйный разум, богатый на фантасмагории и грезы, теперь разразился целым потоком хаотичных предчувствий злого рока или морока; каждый теперь подозреваем, никому нельзя доверять и никому нельзя открыть свои карты. Проблема доверия остро встала у новообращенного малкавиана, теперь как никогда нервно сжимающего в руках оружие, в любую минуту готового сорваться с места и убежать или сразиться с противником, пускай иногда и вымышленным.

9. Биография.
Родился в январе 1891 года, в городе Карлайл, графство Камберлэнд, Северная Англия, в семье практикующего врача Йеремии Гилмора и сестры милосердия Мириам Бирн. У него было два старших брата – Чарльз и Ричард, и две младшие сестры – Анна и Элизабет. Томас рос непослушным и своенравным мальчишкой, которого никак не устраивала позиция самого младшего сына, почему он часто дрался и ссорился со своими старшими братьями в вопросах первенства, даже в мелочах. Впрочем, он часто оказывался проигравшим или побитым в своих ссорах и драках, как в силу того, что он был слабее, ибо был младше, так и потому что он был один, а братьев двое. Потому горечь поражения была знакома ему с самого раннего детства, что только укрепляло и закаляло его характер; не ищущий сиюминутных побед, он привык быть дальновидным в своих планах, искать альтернативные пути и годами вынашивать планы мести, ожидая удобного момента. Часто к ним прибегали разнимать девочки, все время жалевшие своего не в меру драчливого брата и втайне восхищавшиеся его бунтарским нравом. Таким образом, он оказался не обделённым и женским вниманием; позже, ему почему-то всегда легко удавалось найти общий язык с женщинами и расположить их к себе за несколько минут диалога. Он всегда хорошо ладил со своими сестрами и питал к ним нежную братскую любовь, позже став их преданным защитником.

Поскольку он часто не мог одержать победу над своими братьями силой, то ему приходилось быть хитрее и умнее их, что только способствовало его раннему развитию и дало толчок к пробуждению в нем потенциала и тяги к наукам, кои овладели им целиком и полностью, едва ему стоило научиться читать; мир стоял на пороге удивительных открытий и тогда юноше, уже заканчивавшем местную гимназию, куда смог пристроить его обеспеченный отец, казалось, что возможности науки безграничны и именно она поведет человечество вперед, неумолимым огнем прогресса стирая рамки мира и расширяя человеческие познания об окружающем.

После гимназии Томас поступает в колледж, который с успехом заканчивает в 1908 году, и продолжает свое дальнейшее обучение в Тринити-колледже Кембриджского университета, получив стипендию для изучения математики. Там он год спустя знакомится с Уильямом Лоренсом Брэггом и поддавшись его уговорам, вскоре переводится на изучение физики. Закончив свое образование в 1911 году, он остается в лаборатории в качестве студента-исследователя в Кэмбридже и становится свидетелем открытия его приятелем закона о дифракции в 1912 году, который они отметили в тот вечер неплохой бутылкой вина. Найдя своего духовного соратника, настоящего поборника науки, они вместе плодотворно работают до 1914 года, когда вдруг начинается Первая Мировая война, где обоих друзей призывают на фронт. Но Гилмору повезло меньше, чем Брэггу, которого отправили разрабатывать радарные установки для военных нужд – Томас попал на самое пекло, в жуткую мельницу войны, переламывавшую судьбы людей подобно зерна жерновам. Вскоре, он познает все ужасы самой кровопролитной войны в истории человечества, в начале XX века потрясшей весь мир своим доселе невиданным масштабом разрушений и уничтожений.

Оказавшись на передовой, в траншеях заполненных грязной водой и разлагающимися трупами своих боевых товарищей, он начинает медленно сходить с ума, потому как его редеющий с пугающей быстротой и вновь пополняемый все более и более слабыми солдатами полк перебрасывается с одного участка на другой, где каждый раз повторяется один и тот же сценарий – месяцы полной орудийной вакханалии, когда взрывы не утихали ни на секунду, а вой пулеметов стихал только тогда, когда его перебивала артиллерийская канонада. Но он был преисполнен желания выйти из этого Ада, а потому ему каким-то чудом удается оставаться в живых и часто – одним из последних из всего батальона или даже полка. Вскоре, солдаты стали приписывать ему невероятные качества, будто бы он был покрыт аурой всезащищенности и его мрачная слава «последнего бойца» только росла от бойни к бойне. Кошмар передовой для Томаса закончился только весной 1916 года, когда попав под химическую атаку немцев, он оказался в госпитале, сменившись теперь адскими муками болезни. Ослепший, умирающий от пневмонии, развившейся вследствие отравления, Гилмор погружается в бездны ужаса и отчаяния, однако ему удается выжить. Переболев воспалением легких, истощенный морально и физически и напоминающий лишь только бледную тень самого себя, ранее пышущего отменным здоровьем и крепким духом, он демобилизуется по состоянию здоровья и проходит курс лечения где-то глубоко в тылу. Постепенно, зрение начинает к нему возвращаться, но тот период жизни, те мучительные полгода прошедшие во мраке многое изменили в душе молодого ученого, надеявшегося когда-то на великую славу первооткрывателя. Полностью излечившись от своей болезни он пытается привыкнуть к окружающей мирной действительности, где война проходит где-то далеко и почти не касается жизни простых обывателей, чье размеренное существование нарушено только приходящими похоронными повестками и мрачными сводками с фронта. Но он оказывается неприспособленным к мирной жизни, то и дело натыкаясь на недопонимание, к тому же, война сделала его жестоким и агрессивным.

Одним из вечеров, в пабе он встречает своего фронтового товарища, американца Дугласа Орни из Инсмута, который попал в госпиталь, а затем бежал из него. Узнав о положении Томаса, он предлагает ему работу в Агентстве Пинкертона, где раньше и сам работал. Итак, проработав меньше месяца на ставке преподавателя физики и математики в Кембриджском университете, Гилмор бросает все и уезжает в Чикаго, где становится членом Детективного Агентства. Расследуя убийства и преступления связанные с рэкетом и грабежами на фоне нарастающих волнений по поводу «сухого закона», Эштон в полную меру раскрывается как безжалостный и жестокий вершитель правосудия, редко приводившим убийц на скамью подсудимых; чаще свою жизнь они заканчивали получив пулю от агента. Его часто обвиняют в подстрекательстве к сопротивлению аресту, которое и требовалось для того, чтобы иметь полное право убить преступника на месте, но весомых доказательств в пользу этого никто привести не мог, потому несмотря на разногласия и откровенно жесткую манеру работы, он продолжает работать в Агентстве. Так продолжается до 1919 года, когда расследование загадочной смерти банковского сотрудника с пропажей крупной суммы денег из Первого Чикагского Национального банка не приводит его в Белфаст. Он действует скрытно и осторожно, собирая любую информацию, которая может помочь ему найти подозреваемого, однако слухи об детективе, разнюхивающем об убийстве, начинают медленно разлетаться по городу, привлекая внимание.

Одним из информаторов согласилась стать женщина удивительного очарования с мертвенно-бледной кожей. Договорившись встретиться ночью в конспиративной квартире, он приходит туда раньше положенного срока и потому не удивляется, никого там не обнаружив. Открыв врученным ему ключом дверь и водрузив в полной темноте саквояж на стол, он стал раскладывать необходимые вещи, как вдруг почувствовал чье-то присутствие, но обернувшись никого не увидел. Списав это на переутомление и развивающуюся паранойю вследствие нервного и умственного перенапряжения, он продолжает готовиться ко встрече, когда на него кто-то неожиданно нападает со спины. Удар был такой силы, что Томаса отбросило на несколько метров, хотя чтобы поднять в воздух такого крепкого бойца как он, потребовался бы настоящий силач. Не успев сообразить, кто же на него напал, он видит над собой склонившуюся информаторшу, но не успевает ничего предпринять, как она впивается в него зубами. Таким образом и произошло его Становление, хотя мотивы этого шага остаются для него загадкой. Возможно, в свете недавно произошедших событий, ей понадобился верный служащий и детектив Агентства пришелся очень кстати; а возможно, она питала какие-то ведомые только ей мотивы, как и Батлер, назначивший ее саму в свое время на должность Хранителя Элизиума.

Прибывая расследовать преступление и арестовывать убийцу, оборвавшего жизнь банкира изуверским образом, Гилмор захватил с собой целый арсенал, помимо своего табельного Colt 1911A1, включающий: пистолет Mauser C96, револьвер Colt M1873 "Peacemaker", несмотря на то, что он уже устарел, револьвер S&M Russian, винтовку Mauser Gew.98 и автоматический карабин Браунинга BAR M1918. Арсенал он держит в своей конспиративной штаб-квартире в районе доков Белфаста, нося с собой только пистолеты Браунинга и Маузера.

10. Дисциплины.
Таковых пока нет.

11. Средства связи.
К Ingrid Weiss, она достанет меня откуда угодно.

Отредактировано Thomas Ashton Gilmore (2014-08-06 00:59:03)

0

2

Мне очень нравится. Приняты!
Две темы пробного поста на выбор:
а) Томас стал вампиром. Его ощущения, чувства и т.д. что творится в его душе?
б) Еще до становления он убивал преступников в Америке. Расскажите об одном из таких случаев.

0

3

L'Ombre

Момент становления

Все погасло. Настала полная и всеобъемлющая темнота, мрак, занавес купола мироздания. И эта тьма ширилась, разрасталась, как будто имела материальные ограничения, подчиняла себе пространство, уходила за все мыслимые границы и становилась все больше, пока наконец-то не стала такой циклопической, что последняя искорка света, которая могла оставаться, не затерялась во всей этой космической мгле, и стала настолько необъятной, что заняла собой всё, заменив все понятия, существовавшие, чтобы описать мир. Понятия... что до них? Что они выражают? Или чем выражаются? Разве можно словами описать все это многообразие переливающихся монохромных чувств удивления, восторга, ужаса, страха, преклонения при виде этого неохватного сумрака? А потом, все расширяющиеся пространство, заполненное и продолжающее наполняться жидкой тьмой, вдруг схлопывается и мчится со скоростью превозмогающей все ограничения мира, к тебе, или, вернее, к твоим глазам, взрываясь перед взором мириадами черных, как самая беспросветная ночь, как потемки мертвых планет, капель, растекающихся вновь и вновь; и этот взрыв приносит с собой первые настоящие чувства. Ты начинаешь чувствовать что-то, некое прикосновение, но не кожей; какое-то трудно выразимое и едва ли поддающиеся описанию ощущение. А потом, внезапно, вся эта тьма столь колоссальных размеров, могущая уместить в себе все содержимое космоса, начинает вливаться в тебя, и ты переполняешься; становишься громадным бушующим океаном, бурлящим и клокочущим, безбрежным, от горизонта до горизонта, вместилищем великой стихии.

Кипящий лед заполняет тебя и вместе с ним, в мгновенье разлившимся по твоим жилам, ты начинаешь чувствовать свое тело, его физические границы, наполненное неизбывным холодом и болью, пульсирующей в такт невообразимо древнего и определенно ужасного счета, метрономом счисляющим мгновения от начала самой жизни на Земле. Адский холод укутывает тебя в свои заботливые бархатные объятия, пронизывая каждую клеточку устрашающе диким доисторическим хладом, пришедшим из других сфер мироздания, лежащих далеко за пределами человеческого понимания, прокрадываясь к твоему центру, - сердцу. И ничего поделать нельзя, приходиться принять его, впустить, позволить заполнить собой все твое нутро и нет от него спасения, куда бы ты не бежал в потемках; да и стоит ли от него прятаться или искать укрытия? И когда ломаются все преграды и холод пропитывает тебя до самого ядра, ты ощущаешь нечто, похожее на глоток жизни, и вместе с ним боль становится еще сильней, затмевая собой все прочие чувства и ты судорожно сжимаешься, давясь в беззвучном крике и наконец понимаешь, - ты жив и очнулся; а пробудившись, чувствуешь где-то далеко-далеко внутри своей головы пульсацию, вибрацию, которая вдруг, если прислушаться, кажется что-то нашептывает тебе, но без надежды быть услышанным. Этот шепот слаб и обескровлен, он столь древний и почти угасший, такой старый, что даже и сам уже не знает, что шепчет, и все что теперь он может передать своему новому обиталищу – это состояние духа, настроение, волнение на водной глади.

И вдруг, посреди боли, вспыхивают ослепляюще яркие столпы огня, пышущие таким жаром, что способен растопить тот лёд, что сковал все нутро до самой изнанки. Они где-то рядом и нигде; повсюду, расставлены то ниже, то выше; то дальше, то ближе, а потом ты начинаешь видеть в этих огненных исполинах фигуры, столь похожие на человека. Затем, словно бы привыкая к яркому свету, неожиданно ударившему в глаза после долгого пребывания в темноте, они теряют в своей яркости, контрасты сглаживаются и вот ты видишь очертания людей, пульсирующих энергией зовущейся жизнью, и наконец-то чувствуешь запах, а после, и слабый вкус крови на языке. Но тут ты понимаешь, что ближе всего к тебе стоит, склонившись над твоим слабым и скрюченным телом, другое пламя, мертвое, но оттого и неизбывно сильное, обжигающее своим дыханием. И тут оно протягивает к тебе руку, а ты сразу понимаешь для чего и вонзаешь в нее свои зубы, наслаждаясь тем, как по твоему телу и жилам разливается кровь, живительная кровь! И вкус его так сладок, так приятен, так дурманяще и пьяняще близок и родим, что ты понимаешь – вот он, твой сир. Этот огонь обжигает, наливает теплом, жаром, сбрасывающим оковы безграничного холода, даёт второй глоток жизни, теперь настоящей; с каждой каплей спадает та боль и скованность.

Он чувствовал ее разум, со всеми его гранями, у себя в голове, как безмолвного наблюдателя, - зрителя, следящего за рождением новой звезды, в чьем виде скользил образ старого ученого, с мрачной сосредоточенностью наблюдающим великий момент. И в то же время, этот разум казался теперь таким близким, балансирующим на тонкой грани между интимной близостью душ и нежным чувством кровного родства, связывающей брата и сестру или мать и сына. Сестра... с этим словом, понятием, вновь вернувшимся из небытия черной пустоты космической мглы, было связано много воспоминаний, чувств, волнений, образов всплывающих один за другим и кружащихся в калейдоскопическом танце, а потому, когда в них стала вторгаться своим духом женщина, давшая ему вечную жизнь, и замещать пустеющие пробелы памяти собой, он почувствовал экстатическое чувство самого ближайшего родства силы и духа, возможное только между теми, кого объединяет одна кровь и одна цель.

С каждой каплей втекающей в иссушенное тело возвращалась и сила, и ясность мысли; в безумной жажде, обуреваемый самыми разномастными чувствами, среди которых и был восторг родства, Томас прыжком встает, толкая тонкую и хрупкую Джулию к стене, прижимает ее и впивается в плечо, в неистовой ярости высасывая все больше и больше крови, пока наконец не пресытился и не удовлетворил древнего голода. Почему-то, все происходящее казалось ему абсолютно нормальным и не вызывало к нем никаких сомнений, а к сиру не было и намека на упрек. Лишь попятившись и смутившись такого грубого поведения в порыве охватившего его чувства, Томас снова взял себя в руки и поправил блузку Джулии, словно бы извиняясь за свое поведение. Теперь он был связан с ней Кровью и он с некой теплотой подумал об этом, по-прежнему ощущая присутствие её духа и разума в своей голове.

0

4

Не совсем то, что мы хотели бы узнать. Пост, впрочем, хорош.
Принят.

0


Вы здесь » Vampire: the Masquerade - Belfast » Принятые персонажи » Thomas Ashton Gilmore


Рейтинг форумов | Создать форум бесплатно